|
Слава советского футбола - Face 2 Face Betting May 30 2006
Слава советского футболаСегодня легендарному советскому футболисту, обладателю Кубка Европы-60, участнику двух чемпионатов мира Славе Метревели исполнилось бы 70 лет. Он умер на Рождество, 7 января 1998 года, в собственной квартире в Тбилиси. 61-летний организм устал бороться со смертельной болезнью Альцгеймера (прогрессирующим заболеванием головного мозга), которой Слава Калистратович страдал более 25 лет… Это имя ему дал отец, Калистрат Фомич, всю жизнь проработавший шеф-поваром в лучших сочинских ресторанах. Не Вячеслав, не Мирослав, а именно Слава. Такого в церковных святцах нет, хотя новорожденного крестили. Но, видимо, отец твердо верил в то, что имя определяет судьбу, и редкое – особенно. Угадал, что там говорить! Слава приласкала Славу, когда ему исполнилось всего 24 года, да такая, о которой нынешнее поколение наших футболистов вряд ли смеет и мечтать. Его обожали миллионы. Среди регалий Метревели есть обе высшие награды, которые за всю историю своего существования выиграла наша национальная сборная, – Кубок Европы и бронзовые медали чемпионата мира. Его имя попало в народный фольклор – высшая форма популярности. Кто не знает анекдот про Метревели? «Приезжает как-то в Москву крестьянин из глухого грузинского села и с удивлением читает развешанные повсюду лозунги: «Слава КПСС!». Спрашивает первого встречного: «Скажи, уважаемый, кто такой КПСС? Славу Метревели знаю, а про Славу КПСС никогда не слышал. Он из какой команды?» Даже когда смертельная болезнь лишила Славу Калистратовича возможности общаться с окружающими, его слава продолжала жить. Пусть и отдельно от него… Летом 1990 года я прилетел в Тбилиси в гости к своему однокурснику по факультету журналистики МГУ, спортивному обозревателю газеты «Заря Востока» Зурабу Табатадзе (к сожалению, ныне уже покойному). Зураб, большой знаток футбола, в который сам когда-то неплохо играл, пообещал познакомить со Славой Метревели (в обмен, как он выразился, за знакомство с Валерием Брумелем, с которым я в те годы дружил). Я специально привез с собой набор старых (купленных еще мальчишкой в родном городе Поти) открыток с изображением футболистов тбилисского «Динамо» — чемпионов СССР 1964 года. Рассчитывал за время отпуска собрать бесценные автографы у тех, кто еще был жив. Несколько раз мы ездили в хинкальную «Ниави» («Ветерок» — в переводе на русский), директором которой был Метревели, но, к сожалению, мне не повезло: Слава Калистратович на работе так и не появился – у него тогда в очередной раз случилось обострение болезни… В той поездке я невольно стал свидетелем того, как на центральной площади города небольшая группа «революционеров» при огромном стечении запуганных противников и такого же количества сочувствующих сносила памятник Ленину. С помощью автокрана и газосварки. Впечатление вынес незабываемое, но оно показалось дешевым театральным представлением, когда в том же году, уже дома, узнал, что в Тбилиси сожгли «Ветерок». Ту самую хинкальную Славы Метревели. Вот тогда пришло четкое понимание, что страны, в которой я родился и прожил 20 лет, больше не существует. У кого поднялась рука на человека, которого в Грузии почитали за бога? Он после этого начал, по словам жены, таять как свеча… — Я знаю: когда бью в правый дальний угол, мяч должен попасть туда. И когда он попадает, полностью удовлетворен. Но когда целишься в угол, а попадаешь в защитника и мяч оказывается рикошетом в сетке, мне жалко вратаря, который правильно среагировал. Жалко защитника. Мяч – в сетке, а радости нет. Будь моя воля, я бы не засчитывал такие голы… Много ли вы сегодня знаете футболистов, готовых подписаться под этими словами, сказанными 40 лет назад корреспонденту еженедельника «Футбол» нападающим тбилисского «Динамо» и сборной СССР Славой Метревели? В них он весь. На поле и вне его. В 20 лет этому талантливому сочинскому пареньку, оказавшемуся в горьковском «Торпедо», выпал счастливый случай: его заметил Константин Бесков, в то время тренер московского «Торпедо». По существовавшим тогда правилам команда, делегировавшая в сборную нескольких игроков, освобождалась до их возвращения от участия в чемпионате страны. На Олимпийские игры в Мельбурн уехали два торпедовца — Валентин Иванов и Эдуард Стрельцов, и команда, чтобы не терять формы, отправилась на товарищескую игру с одноклубниками из Горького (ныне Нижний Новгород). Москвичи тогда проиграли, но выиграл Бесков, заполучивший в свой состав Метревели. Восхищенный его игрой (Слава, к слову, забил в той игре единственный гол), он попросил ничего не подозревавшего паренька проводить его на вокзал. Пригласил в купе, а дождавшись отправления поезда, попросту закрыл дверь. По дороге успокоил: «Я сам договорюсь с горьковчанами…» «Похищенный» Метревели – отдельная глава в истории клуба (в единственном дубле «Торпедо», выигравшего в 60-м чемпионат и Кубок СССР, вклад Метревели огромный: в 22 матчах он забил 6 голов). Но именно он один из самых быстрых правых крайних нападающих советского футбола причастен и к самой, пожалуй, печальной странице торпедовской летописи. В драматическом «золотом матче» за титул чемпиона СССР-64, в котором торпедовцы вели по ходу игры 1:0, один из четырех ответных голов забил в их ворота тбилисский динамовец Слава Метревели…. И все же не этот матч, как потом он сам признался, стал самым памятным для него. А два других. Победный финал Кубка Европы-60 в Париже против югославской сборной, в котором его гол, сравнявший счет, привел сборную СССР в чувство, и она заиграла в полную силу… Мало, кстати, кто знает, что накануне той встречи старший тренер сборной СССР Гавриил Качалин поручил Метревели стать в ворота в случае травмы Льва Яшина (тогда играли без замен), но, к счастью, не потребовалось. Ивторой отложившийся в памяти матч, – победа в 1961 году над сборной Аргентины на ее поле в Буэнос-Айресе со счетом 2:1. Действующие чемпионы Южной Америки тогда потерпели первое в своей истории поражение на стадионе «Ривер Плейт». После матча местные болельщики разорвали на сувениры майку Метревели. А на следующий день портреты советских игроков были опубликованы во всех местных газетах. Одна из них даже позволила себе оценить талант лучших из них: Михаил Месхи — 50 миллионов, Слава Метревели – 50 миллионов, Виктор Понедельник – 50 миллионов, Лев Яшин – без цены… Рассказывает Татьяна Анатольевна, вдова Славы Метревели: — Познакомил нас со Славой защитник московского «Торпедо» и капитан команды Александр Медакин. Мы дружили с Сашенькой с детства. Очень хороший был парень, к сожалению, тоже рано ушел из жизни. Однажды он пришел ко мне домой с Метревели, который уже второй год играл в «Торпедо». А уже в декабре того же 1958 года мы со Славой поженились. На следующий год у нас родился сын Сережа. В 1962-м «Торпедо», годом раньше выигравшее чемпионат СССР и Кубок, по сути, распалось. Трех игроков основного состава призвали в армию. Славу пригласили в тбилисское «Динамо». Я, естественно, поехала вместе с ним. Но мама и двухлетний сынишка с няней остались, и я, тогда еще полная сил, жила на два города. Превратилась, по сути, во внештатную стюардессу, поскольку по два раза в месяц летала в Москву и обратно. О какой большой популярности Славы в Тбилиси вы говорите? Она была фантастической! С утра до вечера под окнами нашего дома собирались сотни людей. Многие приезжали на машинах и беспрерывно сигналили. Те, у кого не было клаксонов, звонили в дверь, но цель у всех была одна: «Слава, выходи!» Люди добровольно несли подарки в благодарность за удовольствие, которое он им доставлял на поле, за его футбольный талант. Перед дверью мы каждый день обнаруживали ящики с шампанским, вином, минеральной водой, пакеты с фруктами, курами… Все это было нам ни к чему, но люди несли… Но и от Славы подчас просили многого, и не только забивать голы. Он сам, между прочим, окончил всего три курса в университете, потом бросил, но сколько раз ему пришлось просить за других «поставить хотя бы тройку»! Надо знать характер моего мужа: он просто не в состоянии был кому-то отказать. Ректоры и проректоры чуть ли не в обморок падали, когда видели его в своем учебном заведении, потому что сами были страстными футбольными болельщиками и тоже не могли отказать: «Слава, как ты нам надоел: опять пришел за кого-то просить!..» — Но такая жизнь закончилась, когда Слава в 72-м ушел из «Динамо», — продолжает Татьяна Анатольевна. — Конечно, не сразу. Инерция благополучия некоторое время продолжалась. Даже после того, как у Славы не все получилось на тренерской работе. Помог – спасибо, хотя сейчас я уже не вспомню эту русскую фамилию – один из заместителей тогдашнего первого секретаря ЦК Компартии Грузии. Когда он узнал, что Метревели безработный, позвонил в наш райком, и Славе предложили должность директора кафе-хинкальной. Нравилась ли ему эта работа? Так вопрос не стоял. Надо было кормить семью. Во-вторых, нашлись профессиональные помощники, в том числе и среди родственников. Имя Метревели работало безотказно: продуктовые базы считали за честь работать именно с его заведением… Слава при этом и о собственной спортивной форме не забывал: он, кстати, всегда в этом смысле себя любил. Каждое утро после душа – теннисный корт (очень любил эту игру). Вечером непременно бег и по графику тренировки с ветеранской футбольной командой. И вдруг эта болезнь! Откуда она взялась? Нарушенный приток обогащенной кислородом крови в головной мозг — так нам тогда объяснили московские врачи, к которым мы обратились. С этого момента у Славы началось медленно прогрессирующее омертвление клеток головного мозга… Поджог хинкальной «Ниави» ускорил развитие болезни Метревели. В пожаре сгорели все документы, в том числе и страховка. Поверьте уж на слово, грузинские чиновники и в советское время не отличались образцовостью, а тут – флаг (новый, в прямом смысле) в руки: военные события, праведный огонь независимости, в который можно было в то время многое свалить… Рассказывает Татьяна Анатольевна Метревели: — Славу после этого поджога здорово тряхнуло, и он вообще слег. Слышу как-то шум в комнате, где он смотрел телевизор, как будто кто-то стул передвигает. Прихожу, он — на полу… С тех пор припадки стали регулярными. В 92-м году поехали обследоваться в Москву. Оттуда он вернулся со справкой инвалида первой группы. У меня еще были сомнения: вдруг в Грузии ее не подтвердят? Подтвердили. Новое правительство во главе с Эдуардом Шеварднадзе назначило ему пенсию в… 13 лари, то есть 6 долларов. Я даже не хочу комментировать…. У меня как гражданки России пенсия 100 долларов, которая, естественно, в последнее время нас выручала. Когда же моя подруга Люба, жена многолетнего партнера Славы по сборной СССР Галимзяна Хусаинова (у него тоже болезнь Альцгеймера), позвонила и сказала, что о них не забывают: только «Спартак», в котором Гиля играл, платит ему ежемесячно 100 долларов, я едва сама не упала в обморок от зависти… – В последние годы Слава мало кого узнавал, – продолжает свой печальный рассказ вдова. – Только самых близких. Но Валентина Бубукина, партнера по сборной СССР, который приезжал в Тбилиси за год до смерти Славы, узнал. Валя всегда был человеком очень веселым, когда начинал что-то рассказывать, хохот стоял нескончаемый. Годы его, к счастью, не изменили. Вошел к нам и сразу, с порога говорит: «Мэтр (так Метревели звали в сборной), собирайся, пойдем, как в былые времена, по бабам…» Смотрю, Слава заулыбался. Я его сто лет таким не видела. Еще вспоминаю 1996 год. В Тбилиси тогда, если не ошибаюсь, на Кубок УЕФА играли «Динамо» и «Торпедо» (Москва). Впервые в качестве иностранных команд. На пресс-конференции после матча бывшие одноклубники, в частности, тренер «Торпедо» Валентин Иванов передал Метревели деньги на лечение. Слава в этот день находился на даче – игру смотрел по телевизору. Он уже был под постоянным присмотром. А тут вдруг на минутку отвлеклись. Смотрим – он исчез. Когда обнаружили, оказалось, что пошел помогать ребятам: «Валька (Иванов.– Прим. ред.), говорит, сегодня играет…» Он умер очень тихо. Без криков и стонов. В бессознательном состоянии. Мы с сыном по очереди за ним присматривали, – Татьяна Анатольевна говорит тихо, заново переживая тот день. – Одну ночь он, другую – я. Седьмого января дежурил Сережа. Я возилась по хозяйству. Когда в комнату, в которой находилась, вошел сын, по его глазам поняла: Славы больше нет… Он умер на Рождество. В день рождения Христа. По грузинским обычаям в этот день не рекомендуется посещать кладбище. Так по крайней мере мне сказали. Но, естественно, я их не соблюдала. Когда через несколько лет оказалась в Москве, обратилась к батюшке, объяснила ситуацию. Он спросил: «Ваш муж крещеный? Если да, конечно, ходите на кладбище, поминайте, но не забывайте выпить чарку и за рождение Христа». Прощание со Славой проходило на Центральном стадионе «Динамо». Все расходы взяло на себя правительство Грузии. Народу было – не передать! Два часа людской поток не иссякал. Пришлось даже закрыть потом ворота, поскольку пора было ехать на кладбище. Не все успели с ним проститься… Метревели Слава Калистратович. Один из лучших нападающих советского футбола 50–60-х годов. Родился 30 мая 1936 года в Сочи. Заслуженный мастер спорта. Заслуженный тренер Грузинской ССР. Выступал за сочинский «Спартак» (1953 – 1954), горьковское «Торпедо» (1955 – 1956), московское «Торпедо» (1956 – 1962), тбилисское «Динамо» (1963 – 1971). В чемпионатах СССР провел 375 матчей, забил 83 гола. Двукратный чемпион СССР (1960 и 1964). Обладатель Кубка СССР (1960). Восемь раз попадал в «Список 33 лучших футболистов страны». За сборную СССР сыграл 48 матчей, забил 11 голов. Обладатель Кубка Европы (1960). Участник чемпионатов мира 1966 (4-е место) и 1962 гг. Играл за сборную мира (ФИФА) в 1968 году (против сборной Бразилии на «Маракане»). Награжден орденом «Знак Почета» и грузинским «Орденом Чести». По окончании карьеры игрока работал тренером в тбилисском «Динамо» (1976 – 1977). Потом – директором кафе. Умер 7 января 1998 года в Тбилиси. Похоронен на Сабурталинском кладбище. Имя Метревели присвоено стадиону в Сочи. | |