Чемпионат мимо

Нам предстоит испытать любовь, не омраченную переживаниями

Веранда была завешена виноградом, солнце едва пробивалось и освещало только лежавшую на столе газету с футболистом на обложке. Дело было в Сочи, куда мы с родителями приехали отдыхать. Неделю назад закончился ЧМ-66 — первый, который я видел по ТВ, на фотографии был Игорь Численко. Я не мог заставить себя встать.

Кажется, на глазах были слезы. Я не мог ничего объяснить, не понимал (да и сейчас, признаться, не понимаю), почему ощущение безвозвратно ушедшего праздника, несбывшихся надежд и какой-то странной грусти догнало меня именно здесь, на затененной веранде, на которой я и пробыл-то от силы полчаса и где ничто о футболе не говорило, кроме этого вот газетного номера. Но все как-то соединилось. Хозяйка, с которой родители так по цене и не сговорились, — пришлось уходить, утешила: «Мальчик, возьми газету, если хочешь. Москвичи оставили, а нам она без надобности».

Дело было, конечно, не в газете, хотя и в ней тоже (еженедельник «Футбол» в моем родном уральском захолустье был диковинкой). Но именно с тех пор в канун ожидаемого самого большого футбольного события мне снится расставание с ним. Сорок лет тому, но ничего с этой «ностальгией заранее» не могу поделать. «И вечная моя вина — одной страницы не осиля, уже предчувствовать финал» — как пишет живущий в Иерусалиме замечательный актер и поэт Женя Терлецкий, с которым мы не один матч вместе пережили. Это про жизнь — но и про футбол тоже.

Все в футболе из детства, и недетские прозрения — тоже. В Мексике 70-го, после того как уругваец Эспарагго в четвертьфинале под конец добавленного времени расстрелял по существу пустые наши ворота (защитники стояли с поднятыми вверх руками, сигнализируя о том, что мяч мгновением раньше ушел за лицевую линию — а он и вправду ушел!), я обнаружил себя в школьном парке, лицом в траве. Утренняя роса была горькой. Вернувшись домой, я почему-то остановился перед зеркалом и четко произнес вслух: «Я никогда не увижу нас чемпионами мира». Все оказалось правдой, хотя могли и мы поймать свою птицу удачи — и в 82-м в Испании, и особенно в 86-м в той же Мексике, когда больше всего заслуживали титула «великих неудачников».

Из болельщиков мы постепенно превращались в ценителей — не своего, а чужого футбола, достигнув в конце концов высокого эстетического совершенства при полной свободе выбора. Всю мучительность этого процесса может понять только тот, кто знавал иные времена. Последним прибежищем патриотизма перед ЧМ в Германии остается Украина — и на том спасибо, есть кому отдать свой голос.

В остальном это любовь, не омраченная ничем. Переживания — не всеобщие, когда утешает только одна мысль («не тебе одному плохо»), а исключительно личные. Можно сказать, интимные. Одно могу сказать точно — за бразильцев переживать не буду. Не люблю сильных и самоуверенных, даже если они на самом деле лучшие. Может быть, только на великую команду, победившую в Мексике-70 (Пеле, Жаирзиньо, Тостао, Ривелино, Герсон, Карлос Альберто…), это отношение не распространяется. Потому что это в самом деле было обыкновенное чудо, которое не затмили последующие триумфаторы и соискатели — при всем моем к ним искреннем уважении.

Нынешняя перегруженность футбола политикой, деньгами, скандалами и прочими ненужными, но неизбежными составляющими, к счастью, не может полностью уничтожить его естественной природы. Вот почему до сих пор он являет нам потрясающие примеры и откровения, особенно явственно — во время чемпионатов мира. Праздник этот — с нами, даже если он без нас.

Особенно остро это чувствуешь, когда все уже накатило, но ничего еще не началось. Как сейчас, в эти самые лучшие дни, когда расставание с футболом еще не снится и все еще впереди.